Операция 'Апокалипсис' - Страница 4

Маленькие зеленые пятнышки приближались к "DC-9". Внезапно от истребителей отделились точки: они выпустили свои ракеты "воздух-воздух" по "DC-9", поскольку горючее у них уже было на исходе.

Сидней тревожно следил за траекториями. Экипаж "DC-9" даже не знал, что смерть уже в пути.

Но судьба решила по-другому: одна за другой траектории ракет грациозно отклонились к морю и исчезли с экрана радара. "DC-9" был вне пределов досягаемости. "А-II" уже летели обратно. А "DC-9" пересек красную линию кубинского воздушного пространства. Не желая себе в том признаться, генерал Сидней вздохнул с облегчением. Жизнь ни в чем не повинных людей с преследуемого самолета была спасена. Может быть, и плохо, что не удалось сбить этот самолет, но он был счастлив. Он поднял телефонную трубку:

- Соедините меня с Белым Домом, - сказал он.

На том конце провода ему ответил сам секретарь президента:

- Вы сбили этот "DC-9"?

- Нет, сэр. Истребители вмешались слишком поздно, хотя выпустили все свои ракеты.

- Это печально, очень печально, - ответил секретарь. - Президент отдал приказ сбить этот самолет. Мы попадем в драматическую ситуацию, если он сядет на Кубе. Неужели ничего нельзя больше сделать?

- Нет, сэр.

- Ну, хорошо. Я пойду доложу президенту. Держите это дело в полном секрете. Я со своей стороны предупрежу ФБР, чтобы предотвратить возможную утечку. Какая-то радиостанция перехватила SOS, поданный самолетом. Надо бы узнать, что они сказали.

Он на мгновение замолк и сделал вывод:

- Мы вляпались в скверную историю.

На следующий день, через десять минут после того, как Стенли Лоуэл приступил к исполнению служебных обязанностей, в контрольный пост вошел какой-то человек. У него был представительный вид, толстая папка для документов, серый костюм и со вкусом подобранная фетровая шляпа. Но взгляд у него был не как у коммивояжера.

- Я - Джим Конэн из ФБР, - сказал он Лоуэлу, приоткрывая удостоверение. - Я хотел бы поговорить с вами.

- Я в вашем распоряжении, сэр.

Крайне смущенный Лоуэл старался ничем этого не обнаруживать. С ФБР он имел дело первый раз в жизни.

- Расскажите мне все, что вы знаете насчет того самолета, который свернул с курса, - вежливо приказал полицейский.

Пока Лоуэл говорил, он сделал только несколько пометок, довольствуясь тем, что внимательно слушает. Он не поморщился, когда радист рассказал ему о переговорах и приказах сбить самолет. Накануне лицо, которое говорило с ним по телефону из Белого Дома, пообещало его кое-кому представить. Когда радист закончил, он спросил:

- Что вы думаете по поводу причины, согласно которой была совершена попытка сбить этот самолет?

Лоуэл широко открыл глаза.

- Конечно, ничего. А вы можете мне ее сказать?

- Я не уполномочен вам отвечать.

Тон был безапелляционным. Полицейский продолжал:

- Мистер Лоуэл, я должен вам напомнить, что вы должны сохранять в глубочайшей тайне все, что касается этого дела. Вы не должны об этом рассказывать никому, даже вашей жене или подружке. Всякая нескромность с вашей стороны повлечет за собой самые тяжкие последствия. Вы предстанете перед Верховным Судом... за шпионаж.

- Но...

- Я ничего не могу вам сказать. Информация, которой вы обладаете, касается непосредственно службы безопасности США. В других странах вас отправили бы прямо в концлагерь для большей безопасности. Вам повезло, что вы живете здесь...

Полицейский встал и взял свой портфель. Затем пожал руку Лоуэла и сказал:

- Если у вас будет какая-нибудь новая информация касательно этого дела, свяжитесь немедленно с ближайшим отделением ФБР и никому об этом не рассказывайте. До свидания.

Полицейский давно уже ушел, а Лоуэл все сидел молча. Он бы дорого дал за то, чтобы узнать, почему такие важные особы заинтересовались такой банальной с виду историей.

Из стены почти под ноги Сержу Ленцу выскочила крыса. Тот отпрыгнул и ударом палки размозжил грызуна, когда заметил, что из его пасти идет пена.

Зверек протащился еще несколько метров в пыли и свалился набок. Лапы слабо задвигались, а живот раздулся так, что чуть не лопнул. Затем крыса конвульсивно дернулась и больше не двигалась. Превозмогая отвращение, Серж Ленц подошел ближе и склонился над трупиком. Тот уже вонял.

Точно такой же запах плавал над всей деревней. Это не был тот обычный запах подгоревших черепах и жареного маиса вперемешку со шлаком, который можно встретить повсюду в мексиканских деревнях. Это был запах едкий и в то же время сладковатый. Запах смерти.

Серж Ленц прошел вперед по деревушке. Он еще не видел ни одного живого существа. Ничего, кроме раздутого и потерявшего форму тела какого-то старика у входа в деревушку. Оно лежало поперек канавы в окружении мух и было покрыто чем-то наподобие красноватой плесени, которую Ленц заметил и на гигантских кактусах, растущих между домами.

Он крикнул:

- Hola [привет! (исп.)].

Никто не отозвался. В конце концов, даже если мужчины были в поле, должны быть еще женщины, дети.

Он вытер струившийся по лбу пот. После сухого зноя Мехико душная влага тропического климата давила на плечи, словно свинцовая мантия. Он находился в более чем тысяче километров от столицы и мог считать себя на другой планете. Чтобы добраться до деревушки Лас-Пьедрас, он крутил баранку день и ночь - двадцать четыре часа подряд. Сначала по скоростной трассе Мехико - Гвадалахара, затем по не очень глубокой колее в земле, прямо до ответвления, ведущего в деревушку. Это была тропинка, непригодная к использованию шесть месяцев в году в течение сезона дождей. На въезде размытый плакат предупреждал: "Осторожно! Эта дорога патрулируется нерегулярно!"